— Ч-что сказал? — голос его вдруг охрип.

— Подарок для Златовласки, — Рогнеда села и утёрла рукавом нос. — В качестве доказательства моей смерти.

— И положил в чёрную коробочку?

— Да. Ты что, глухой? — огрызнулась Рогнеда, поворачиваясь к Дарену.

Он был мертвенно бледен. Застыл, будто каменное изваяние, только брови едва заметно подрагивали.

— Что? — напряглась Рогнеда. — Что не так?

Дарен перевёл на неё недоверчивый взгляд. Глаза его влажно блестели и будто сделались темнее. Появилось в них что-то недоброе.

— В день, когда ты пропала, — начал он медленно, казалось, каждое слово давалось ему с трудом. Он не хотел верить в те слова, что срывались с губ. — Я видел Финиста в царском саду… Он приходил к Есении с подарком. В маленькой чёрной коробочке.

Желудок Рогнеды подкатил к горлу. Она вскочила на ноги.

— Она?!

Дарен зажмурился и бессильно замахал руками.

— Это может быть ужасным совпадением. Это всё…

— О, нет! — Рогнеда заметалась, хватаясь за голову. Понятно. Теперь всё понятно. Она! Конечно, она! — Никакое это не совпадение. Богатая девушка, которая обожает украшения! Златовласка! Боги, какая могла быть так слепа!

Дарен встал и попытался остановить Рогнеду, но она сбросила его руки.

— Вот же тварь!

— Постой, нет, всё может быть не так!

— А как?! — Рогнеда остановилась и толкнула Дарена в грудь. — Как, Дарен? У этой суки мой палец в подарочной коробочке! Мой палец!

— Но это не имеет никакого смысла, — Дарен перехватил руку Рогнеды и прижал к груди. — Зачем ей убивать тебя? Да и к тому же, она совсем ребёнок.

«Что бы я не убила тебя! Вот зачем!» — хотела крикнуть Рогнеда, но вместо этого сжала челюсти и выдернула руку. Мозаика сложилась. Если Войко предал её, если служил Есении, то, наверняка, рассказал про план убийства царевича, убийство будущего мужа Есении. Смерть Дарена преградила бы этой девчонке путь к трону. И Есения сделала самое очевидное и надёжное, что могла сделать — устранить угрозу. Именно так бы и сделала сама Рогнеда. Убить того, кто тебе угрожает, — надёжнее всего.

Хитрая бестия, а так убедительно притворялась наивной дурочкой. Впрочем, возможно, она и прям не так уж умна, раз ей понадобилось столько попыток. И при этом ни одна не увенчалась успехом. Но в её-то годы, это даже заслуживает какого-то уважения.

— Она просто ребёнок, — продолжал твердить Дарен. — Я знаю её с рождения.

— Некоторым из нас приходится рано взрослеть, — пожала плечами Рогнеда. Уж она-то знала.

Дарен вздохнул и потёр лоб, собираясь с мыслями.

— Ладно, мы во всём разберёмся, когда приедем домой.

— Тут не в чем разбираться, — оскалилась Рогнеда. — Я просто возьму эту тварь за волосы…

— Рогнеда, обещай, что не тронешь Есению.

— Она пыталась меня убить! — У Рогнеды перехватило дыхание от гнева. — Дарен! Она прокляла меня, натравила птиц, пыталась утопить. По её приказу Финист вспорол мне брюхо!

— Мы поговорим с ней...

— Поговорим?!

— Да, мы всё выясним...

— Да иди ты к чёрту!

— Дослушай меня!

Рогнеда замолчала, скрестила руки на груди и засопела, как обиженный ребёнок. Её очень хотелось врезать Дарену, от былой нежности не осталось и следа. И это у него она рыдала в объятиях?!

Выждав пару мгновений и убедившись, что встревать Рогнеда больше не собирается, Дарен продолжил.

— Мы поговорим с ней, поймаем Финиста, найдём доказательства. И если это всё правда, мы передадим Есению страже и будем судить по закону.

Рогнеда молчала, зло глядя на Дарена.

— Обещай, что не тронешь её, — сказал он.

Рогнеда отвернулась.

— Обещай.

Рогнеда, закатила глаза.

— Рогнеда…

— Ладно! — гаркнула она и всплеснула руками. — Обещаю! Доволен?

Дарен быстрым движением притянул Рогнеду к себе и заключил в объятия. Она вяло забрыкалась, но тут же сдалась и обмякла, уткнувшись носом ему в шею.

— Ненавижу тебя, — проворчала она.

— Врёшь, — просто сказал он.

«Вру», — мысленно согласилась Рогнеда, но вслух ничего не сказала.

Глава 28. Когда мир исчезнет

Ближе к ночи разыгралась страшная буря. Холодный, колкий дождь впивался в щёки и забирался за шиворот. Одежда быстро промокла, и они тут же продрогли. Рогнеда укрывала плащом Рагну, которая нахохлилась на рожке седла. Разглядеть что-то сквозь завесу ливня было практически невозможно, казалось, что двигались они наугад.

— Долго нам ещё ехать? — крикнула Рогнеда в спину Дарену, надеясь перекричать шум воды.

— Почти добрались! — крикнул в ответ Дарен. — Деревня вон за той рощей, а терем ты увидишь первым!

— И ничего, что мы просто вломимся в дом Аньяны?

— У меня есть её разрешение, не переживай. И они приезжают в этот терем только летом, да и то не каждый год. Так что там сейчас даже слуг нет. Только смотритель в соседнем доме, но я его, когда ночевал по дороге к тебе, даже не видел.

— Так себе смотритель, похоже, — хмыкнула Рогнеда и с силой ударила лошадь пятками.

Терем показался из-за рощи первым. Скромный по меркам Даргорода: два этажа с резными наличниками на восьми окнах и башенка с коньком, который в темноте разглядеть было невозможно.

Лошадей отправили в стойла и вошли в тёмный терем.

— Там слева были свечи, сможешь зажечь? — сказал Дарен.

Рогнеда зашарила в темноте руками, но нащупала только стену. Сделала пару шагов. Ага! Пальцы коснулись гладкого металла, пробежались по его кромке — напольный подсвечник! Забрались выше и обхватили бугристый от потёков воск.

Рогнеда закрыла глаза и зашептала заклинание.

— Солнца ясный луч, проведи меня, освети мне путь, — подари огня.

Свеча в её рука вспыхнула и затрещала, рисуя на стенах длинные, трепещущие тени.

Рогнеда повернулась и поймала восхищённый взгляд Дарена.

— Что? Как будто чар никогда не видел, — проворчала она, заливаясь краской.

Дарен пожал плечами и шагнул вглубь терема.

— Ты же знаешь нелюбовь отца к магии. Чары я видел только, когда мне удавалось сбегать из Царских Палат, да и то лишь мельком и больше показные фокусы на рынке. А уж когда при мне чаровала Аньяна, я глаз оторвать не мог.

Ревность спицей уколола под рёбра, но Рогнеда от неё отмахнулась.

— Радомир не выпускал тебя? Раз приходилось сбегать?

— Наследнику престола запрещено покидать царский терем до совершеннолетия. Даже покои покидать нельзя. Но на это отец не пошёл — слишком хотел научить меня военному делу, поэтому разрешал выходить во двор для упражнений с мечом. Сбегать я начал, кажется, лет в тринадцать.

— И зачем это держать царевича взаперти? От дурного глаза? — спросила Рогнеда. Болтовня отвлекала её от промозглого холода, и пока она говорила, зубами удавалось не стучать.

Они зашли в небольшую комнату с большой белой печью. На уступе печи стопкой лежали подушки, внизу — большая корзина, полная дров.

— Отец гордо заявляет, что нашу кровь не взять никакому проклятию и сглазу, но на всякий случай, всё равно соблюдал обряд и держал меня взаперти, как некогда держали его старшего брата и отца, — Дарен забросил в печь дров, сена и зачиркал огнивом. — Никому нельзя было разговаривать со мной и даже смотреть. Кормилица и несколько учителей — все, кто мог приближаться ко мне. Ну, и царь, конечно же, но он не часто пользовался этой возможностью.

— А Аньяна? — спросила Рогнеда как можно более непринуждённо, делая вид, что очень занята зажиганием свечей на большом пыльном столе.

— Её отец учил меня сражаться и так много болтал обо мне дома, что Аньяна решила обязательно со мной познакомиться. Влезла ко мне в окно и вызвала на битву. Сказала, что её отец любит меня больше неё, — Дарен рассмеялся воспоминаниям, сбросил на пол вымокший плащ и протянул руки к огню. — Я тогда здорово перепугался. Запустил в неё книгой. А она уворачивается и знай себе твердит: «Выходи на бой!».